Левик заболел. Температурит второй день — до 39 градусов. Хлюпает носом. Вчера закончился курс по видеографии, а это значит – появились два дня в неделю, когда я могу приходить домой не в полночь, а как все нормальные люди – в 8 часов. Перешагнув порог сегодня, увидел моего маленького человечка. Точнее я сразу увидел его глаза. Почему они так явно выдают болезнь? Он пытался мне радоваться и даже неуклюже хлопал в ладоши, но я сразу увидел, что он болен. Я увидел в его глазах несвойственную ребенку усталость и какую-то взрослую тоску. Лева выглядел уставшим. Глаза. Как будто он долго не мог заснуть, а потом долго смотрел на яркий свет – глаза больного человека становятся меньше, теряют цвет, перестают отдавать что-то в этот мир – лишь принимая его отражения вглубь себя.
Утром я оббежал ближайшие аптеки в поисках нужных лекарств (в 8 утра не так много аптек готовы принять посетителей), днем то и дело звонил домой – должен был прийти врач. Сын героически перенес осмотр, мазки на COVID, которые вызвали у него рвоту и приступ настоящего детского ужаса. А сейчас он лежит с Наташей в комнате и старательно забывает этот день.
Я в детстве часто болел. Хотя “часто” – понятие относительное. Может мне просто ярко запоминались мои больничные приключения. Зараза, зацепившись за меня крайне часто обрастала какой-нибудь бактерией, и мы привычно вызывали скорую и ехали в больницу.
А там… утренняя горячая каша, очередь в процедурный кабинет за уколами, порошочки в коридоре на каталке и несколько раскидистых тополей за окном над проезжающими редкими машинами.
Вечером на работе поговорил с руководителем о том, о сем. Зашла речь про психологию и коучинг. И я как-то параллельно подумал – а с каким запросом я хотел бы сходить к коучу или даже психологу? И понял, что я, вероятно, счастливый человек. Меня не покалечил этот мир и, что самое главное, я по глупости сам себя не покалечил, чтобы сейчас нести свою рану специалисту. Мне всегда удавалось в критические моменты помогать себе самостоятельно. Надеюсь, что попытки найти ответы на свои вопросы, наблюдение и эксперименты позволили мне создать в себе некое подобие психологического иммунитета.
Хотя нет. Один запрос у меня все же есть. В моем воображении есть некий образ меня, к которому я стремлюсь. Образ умного, цельного, усидчивого, интересного и продуктивного человека. И я хотел бы поискать дорогу к этому образу, понять, как бороться с тем, что меня от него сейчас отдаляет.
Нельзя сказать, что это какая-то призрачная цель. Я был в этом образе! Я смотрю назад и мне нравится тот Алексей. Тот Алексей, который вставал в 5 утра и начинал день с пробежки в любую погоду. Который бегал и по ночному Пушкину, слушая лекции по физике и литературе. Алексей, который после работы садился за очередную пьесу или выписывал из книг в ежедневник идеи, цитаты и мысли. Я сейчас смотрю на него и понимаю, что так скучаю по этому “насыщению”, этому “внутреннему росту”. Куда все это пропало? В чем растворилось? Стало больше семейных хлопот? Да, но это тоже энергия, которой можно питаться. Стало больше работы? Значительно! Но все же мне и этот довод кажется слабой отговоркой. Пропал какой-то внутренний стержень, ощущение времени, какая-то движущая сила. Время ускорилось и пролетающие минуты стали поверхностнее, легче, проще. Вот запрос, который я хотел бы проработать.
Если бы не полночь, то я бы с удовольствием порассуждал об этом феномене на страницах своего электронного дневника. Но хочется спать. Веки становятся все тяжелее, кухонный свет острее и неприятнее. В комнате, время от времени, просыпается и начинает плакать Левик. Сонная испуганная Наташа шепчет “Лева! Лева, я здесь, я рядом. Тихо, Левик… чшшш”, прижимает его к себе и убаюкивает. Я пойду к ним. Сон лечит.
23:55
