23:36
Даже немного стыдно перед дневником, что так долго не заглядывал сюда. Прошло опять столько времени. На записи сподвигли записки Бунина из его Окаянных дней. Кажется, что я их уже когда-то читал. Весьма занятный взгляд на то время, пропитанный бесконечными карикатурными оценками, трагизмом и нескрываемым раздражением. Но их много, они короткие и по тональности можно видеть, как автор проживает разрушение российской империи. Правда он также и не догадывается, что на ее обломках скоро появится новое великое государство, которое, впрочем, также рухнет, но оставит серьезный след в истории мира. Nil permanet sub sole
Недавно закончился летний отпуск. За него успели поковыряться и на даче, и слетать на юг – к морю. Теперь меня время от времени посещает мысль – вот тут в питере я встаю утром, выхожу на прохладную улицу, несусь в грохочущем и душном метро или прячусь под зонтом от питерского мелкого колкого дождя… а где-то люди в этот же момент встают и идут к безграничному голубому и теплому морю, качаются на волнах. Настолько свежи воспоминания. Особенно ярко запомнился момент, когда удалось просто раскинуть руки, закрыть глаза и полежать на воде, впитывая горячее, но нежное солнце. Лежишь… волны укачивают, в воде слышен едва различимый и искаженный звук далекого мотора – вероятно, лодки или скутера.
Не стоит забывать и то, что где-то наши герои умирают, подрывают себя в окопах, стонут в плену и растворяются в нитях новой сплетаемой истории.
Кажется, Никулин в своих мемуарах писал о том, как его поразила жизнь в столице в начале великой отечественной войны, когда еще сверкали рестораны, лилось шампанское и люди не чувствовали горького привкуса близкой смерти. Он приехал с войны, встретил кого-то из родственников и был удивлен этой разнице – несколько часов пути разделяли порох, кровь и грязь и это городское веселье с незамысловатой музыкой и праздношатающимися гражданами.
Кажется, что сейчас так же. Мы так близко от этого ужаса, но пока он не проникает в наши дома, остается за экранами плазменных телевизоров и мелькает в лентах Telegram-новостей между котиками и рецептами блюд.
Чувствую, что стал острее ощущать утекающее время. Часы и минуты кажутся объемными и осязаемыми. Возможно, это связано с некоторым цейтнотом в делах и проектах. За несколько месяцев удалось провести три больших тренинга, разработать программу по критическому мышлению. Было сложно, но интересно. Жаль, что такая спешка слегка смазала ощущение отпуска – часть его пришлось потратить на напряженную работу.
Как-то не все просто складывается и в личном близком круге. Кто-то становится слишком близок, кто-то наоборот отдаляется. Я пытаюсь ухватить уползающие концы и связать их между собой. Картина в целом поганая получается. Если подойти к ней и посмотреть – каждая сцена прекрасна, насыщенна, эмоциональна и профессиональна. Но стоит отойти – и что-то не то. Интересно было бы посоветоваться с предками – собрать людей из разных времен, разных взглядов и с разным опытом. Собраться и поговорить об этой жизни. Думаю, что большинство моих “проблем” вызвали бы недоуменную улыбку – слишком комфортная нынче жизнь по сравнению с прошлым. Возможно, я слишком много придаю значение второстепенному, прокрастинируя перед важным и главным. Нет, не «возможно», а так оно и есть.
Ах, да. Еще с момента прошлой записи сделали важное дело – Левику зубы. Под наркозом полечили целый ворох кариесов и даже поставили коронку из чего-то похожего на серебро. И все на молочных зубах! И, конечно, за вполне увесистую сумму. Но главное не это – очень переживали за наркоз. Жутковато ощущать, как у тебя в руках, после введения белого сметанообразного препарата в маленькую вену — вдруг расслабляется тельце твоего ребенка. Всегда напряженный, активный и шебутной как пружина – он в миг опадает и тяжелеет, роняя маленькую светлую голову тебе на грудь. Я видимо тоже переживал, раз анестезиолог сказал медсестре: “что-то у нас папа побледнел. Как бы он тоже не того…” Потом ребенка бережно забирает анестезиолог и перекладывает в кресло стоматолога на подушки и пеленки. Врачи выпроводили нас с заплаканной Наташей от греха подальше пойти гулять. Анестезиолог сказал: «не переживайте, если что, то я позвоню». Стоило нам перейти дорогу и отойти, как зазвонил телефон — звонил анестезиолог. Наташа тогда только настраивала свой новый телефон и не смогла ответить — система, как это и бывает, предлагала дать все доступы, настроить настройки и проч. и проч. Эти минуты заминки напомнили мне ощущение, когда от волнения подкашиваются ноги. Оказалось, что врач просто уточнял какие-то несущественные детали…
А часов через 5 нам отдали отходящего от наркоза Левика. Он будто пьяный с нарушенной координацией и нечеткой дикцией, но очень уверенно требовал себе какие-то машинки и порывался куда-то срочно идти. Пришлось посильнее его прижать и поспешить в уютную машину, припаркованную недалеко. Все сделали аккурат за неделю до вылета в Сочи. Пока (тьфу, тьфу) его зубы не беспокоят. А до операции нет, нет, да и слышали его жалобное «зубик боиит»
Теперь меня беспокоят уже мои зубы, а точнее стоимость их лечения. Всякие там выравнивания, импланты и проч. по стоимости вышли в сумму, превышающую стоимость моего первого автомобиля. Пока слишком дорого, но лечить надо. Надо что-то придумать…
Ладно, кажется, что для дневниковой записи достаточно, хотя впечатлений поднакопилось с запасом. Надо как-то выработать дисциплину. Может меня останавливает то, что приходится записи редактировать, загружать в блог, проверять и т.д.? Подумаю, как облегчить себе задачу.